Риф Султанов: «За прокурорское кресло никогда не держался, но честью прокурора дорожил!»

Риф Абдулнурович Султанов работал прокурором Нефтекамска с 1990 по 2001 годы. Он не просто был доступен. Он принимал активное участие в общественно-политической жизни города, его можно было увидеть на всех городских мероприятиях, его волновали все аспекты городской жизни, его хорошо знали и городские руководители, и рядовые горожане. А его сотрудники до сих пор считают себя одной семьей и ходят в гости к Рифу Абдулнуровичу, которого по-прежнему считают своим шефом, хотя все они давно работают в разных местах, либо находятся на заслуженном отдыхе.

Родился Риф Абдулнурович Султанов незадолго до войны, в 1939 году в семье военного в Белебее – именно там располагался артиллерийский полк, в котором его отец Абдулнур Султанов служил старшим политруком батальона. Когда началась война, полк подняли по тревоге и направили на фронт. Впрочем, не так это было быстро, как звучит: сборы длились несколько недель, ведь нужно было погрузить в эшелоны не только 10 тысяч солдат и офицеров, но и лошадей, пушки, фураж, продовольствие. И когда в эшелон уже двигался в сторону фронта, во время остановки в Куйбышеве, вдруг по вокзалу раздался окрик: «Политрука Султанова к коменданту вокзала».

-Отец вспоминал: «У меня аж похолодело все внутри, времена были такие, что могли арестовать, расстрелять, да все что угодно!», - рассказывает Риф Абдулнурович. – Комендант сообщил, что его вызывают в наркомат обороны и он должен успеть на поезд в Москву, которые отходит буквально через несколько минут. «Я бегу к комполка, а он машет рукой – мол, все знаем, езжай, и вещмешок мой уже собран».

В Москве политрук получает новое назначение – его направляют заместителем военкома Коми АССР, военкомом города Ухты и Ухтинского района. Здесь он прослужит до конца войны, сюда же перевезет и свою семью. Главной задачей военкоматов тогда была призыв и отправка на фронт все новых и новых солдат. А в Коми с этим дела обстояли очень плохо: местные жители уходили в леса, вокруг лагеря с заключенными. «Мужчин на весь город осталось 2-3 человека, один из них – мой отец», - вспоминает Риф Абдулнурович. Затем Абдулнур Нуриевич Султанов служил военкомом Ворошиловского района в Татарии, а вскоре попал под послевоенное сокращение в армии и перешел служить во внутренние войска МВД – работал начальником засекреченного сельхозлагера в Белебеевском районе Башкирии, затем – в системе военного строительства (строили канализацию и водопровод в строящемся городе Октябрьском). Вместе с отцом кочевала и семья. Еще совсем мальчишкой Риф научился общаться с людьми разного социального положения – и с солдатами, и с военнопленными немцами, и с заключенными. И во всех видел прежде всего людей. Эта школа во многом помогала ему потом в нелегкой работе следователя и прокурора.

В прокуратуру Риф Султанов попал, можно сказать случайно. После школы, которую окончил в городе Октябрьском, его призывают в армию. Служил он в авиационном полку, под Семипалатинском («Я видел испытания ядерной бомбы, вспоминает Риф Абдулнурович. – И с тех пор глубоко убежден, что пока у нас есть ядерное оружие, никто не посмеет напасть на нашу страну»).

После демобилизации он вернулся в Октябрьский, устроился на работу к нефтяникам, в цех капитального ремонта скважин. Одновременно поступил на заочное отделение в Уфимский филиал Свердловского юридического института, где уже учился один из его друзей, он-то его и уговорил. Тогда в юридический институт можно было поступить, только имея за плечами 2 года трудового стажа, либо службу в армии. Как сейчас вспоминает, это было самое счастливое время: «На всех фотографиях тех лет я улыбаюсь! Тогда казалось: вот сегодня хорошо живём, а завтра еще лучше будет! Такой энтузиазм во всем был!» Учился он хорошо, его приглашали работать в милицию, В КГБ, но он, будучи заместителем секретаря парткома цеха, планировал после окончания учебы в вузе перейти на работу в горком партии, тем более что и секретарь парткома, видя его старание и рвение в работе, обещал дать соответствующие рекомендации. Но судьба распорядилась по-своему. Он еще не окончил учебу, был на пятом курсе, когда его неожиданно вызвали к начальству.

«Прихожу в контору, а там, помимо начальника цеха и секретаря парткома, сидят еще три незнакомца – двое мужчин и женщина, – рассказывает Риф Абдулнурович. – И начальник цеха мне говорит: «Ну вот, Султанов, приехали за тобой». Оказалось, что женщина эта – начальник отдела кадров прокуратуры республики Ляля Хайзиевна Идрисова». Надо сказать, что незадолго до этого памятного разговора в стране вышли два постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об укреплении следственного аппарата в МВД и прокуратуры» и «О мерах по усилению борьбы с преступностью». В одном из них было прямо написано: «Привлекать на работу в административные органы молодых людей с образованием, положительно характеризующихся». Вот на это постановление представитель областной прокуратуры и сослалась, сказав: «Всё, мы тебя забираем!». На попытки возразить – что, мол, я работаю здесь, услышал категоричный ответ: «Нет, уже не работаете. Вот ваша трудовая книжка. Идите в кассу и получите расчет».

Вот так в 1969 году Риф Султанов, еще не окончив учёбу в вузе, оказался в прокуратуре. Прошел стажировку в Октябрьском и был направлен следователем в Учалинскую межрайонную прокуратуру.

Надо сказать, что к тому времени у Рифа Абдулнуровича уже была семья. Жену, Люцию Асхатовну, он буквально отбил у других кавалеров. Вот как он вспоминает историю знакомства. Молодёжь тогда ходила кататься на каток, на танцы, с танцев и катка провожали понравившихся девушек до дома. Там он и приметил молодую красивую девушку. Люция тогда, отучившись в Уфе, приехала в Октябрьский и устроилась работать детский сад. Ухажеры у неё были, за миловидной девушкой ухаживали парни из соседней Татарии. Но Риф в первый же вечер пошел провожать, и, видимо, был столь решительно настроен, что отпугнул всех кавалеров. «Я сама поначалу его побаивалась, - с улыбкой вспоминает сегодня Люция Асхатовна. – Но потом увидела, какой он умный и интересный молодой человек. Он бы начитан, многое знал, с ним было интересно». Вскоре молодые люди поженились, а к тому времени, когда Рифа Султанова направили на работу в Учалинский район, в семье уже родился сын.

Понятно, что сниматься с насиженного места, бросать знакомых, друзей, родных, чтобы ехать неизвестно куда, совсем не хотелось. Но времена были такие, что возражать, отказываться даже в голову не приходило – надо, значит, надо. У Люции Асхатовны тоже никаких мыслей, кроме того, что нужно ехать вместе с мужем, не было. Более того, на новом месте Люция станет незаменимой помощницей для мужа, не знавшего ни татарского, ни башкирского языка. А в районе, куда его направили, многие просто не знали русского языка. Допрашивать в этом случае, согласно закону, нужно было на родном языке. Люция Асхатовна, которая прекрасно говорила и на татарском, и на русском, первое время служила мужу в качестве переводчицы. Впрочем, вскоре Риф Абдулнурович и сам освоил татарский, понимая, что без знания языка здесь не обойтись. Учился у жены, у людей, у детей. «Знаете, лучше всего учат дети, они как-то легко умеют объяснить. – с улыбкой вспоминает Риф Абдулнурович. - Постепенно научился не только понимать, но и писать. Потом выписал семитомник Габдуллы Тукая, и начал читать». А вскоре уже и с лекциями на татарском языке начал выступать: была такая творческая нагрузка у должностных лиц – просвещать народ по самым различным научным, политическим, культурным и экономическим вопросам.

Новый строящийся город Учалы с горнообогатительным комбинатом, где добывали золото, серебро, и сам район, расположенный в очень красивом месте – в Зауралье, где горы сменяются лесами и степью, где много прекрасных озер (Учалинский район часто называют башкирской Швейцарией), пришлись по душе семье Султановых. Вот только работа у следователя была такая, что все меньше оставалось места для улыбок и радости. Следователи прокуратуры расследовали самые опасные, тяжкие преступления – все преступления против личности, половые преступления, хищения, и должностные преступления. Некоторые дела Риф Абдулнурович до сих пор не любит вспоминать. Но об одном нашумевшем тогда на весь Советский Союз деле всё же поведал. Было это в семидесятые годы. Однажды весной работники совхоза Байрамгулово, вышедшие на сев, увидели дым на горе, который все не прекращал идти. Тогда они остановили агрегат и пошли посмотреть, что же там случилось. Какой же ужас пришлось испытать им, когда они увидели большой костер, в котором догорали два трупа, и кучу валявшихся вокруг вещей – одежда, продукты, сигареты, водка и много чего другого, все в большом количестве. Разумеется, о страшной находке тут же сообщили в милицию и прокуратуру. В ходе расследования выяснилось следующее. В ту пору из Магнитогорской тюрьмы освободился знаменитый в преступном мире бандит Шевкунов, который занимался грабежами, убийствами, и к тому времени уже имел за плечами множество судимостей. Впервые попав в тюрьму в подростковом возрасте, он на свободе проводил месяц-другой, снова совершал преступления, был отъявленнейшим бандитом, налётчиком – грабил банки, магазины, богатых людей, совершал убийства во время этих грабежей, был на всю страну известен своей свирепостью и жестокостью. Запомнился молодому следователю и тот факт, что преступник этот родился в том же 1905-м году, что и его отец. Но как же по-разному сложились у них судьбы! Так вот освободившегося Шевкунова встретили по всем правилам, принятым в преступной среде – крутая машина, костюм с иголочки, кореша, посиделки в ресторане. Там же в ресторане бандиты, по предложению Шевкунова, задумали очередное преступление: на выходе из ресторана взять первую попавшуюся машину и на ней поехать «на дело» - грабить магазин. Однако первой встреченной машиной оказалась инвалидная машина, брать которую бандиты посчитали ниже своего достоинства, и взяли следующую – хлебовозку. Это Шевкунову не понравилось – нарушили уговор, а это не по правилам. Затем бандиты убили сторожа сельского магазина, в темноте загрузили весь товар в машину и поехали в лес, в горы. Там отметили провёрнутое дело, перепились и в пьяном угаре между подельниками возник конфликт – Шевкунов припомнил своим корешам, что те нарушили уговор. Ссора перешла в поножовщину, в ходе которой двое бандитов были убиты, еще трое убежали, сам Шевкунов был тяжело ранен, выполз на проселочную дорогу, где был подобран местными жителями и направлен в больницу. Все это было установлено в ходе расследования, которым занимался Р.А.Султанов. Дело рассматривал Верховный суд, выездное заседание состоялось в Белорецке. «Дали Шевкунову 15лет, - вспоминает Риф Абдулнурович,- хотя я был уверен, что приговорят к расстрелу».

Дела молодой следователь расследовал грамотно, со знанием дела, это заметили и в Башпрокуратуре, куда частенько приходилось приезжать с делами, относившимися к компетенции областной прокуратуры. Вскоре ему предложили должность прокурора Благоварского района. Назначение на должность прокурора, даже районного, проходило в несколько этапов – сначала собеседование у прокурора республики, затем у первого секретаря обкома (в то время – первое лицо, фактически глава республики). Как вспоминает Риф Абдулнурович, прокурор обязан был знать о районе, куда его направляют, все – начиная от количества жителей и производственных показателей, и заканчивая сортами зерновых и породами коров, которые выращивают в этом районе. И наконец – собеседование в Москве, у прокурора РСФСР.

И вот уже Риф Абдулнурович принимает дела в Благоварском районе. Здесь он проработал прокурором 12 лет, хотя по закону прокурор назначается на 5 лет. Но за него ходатайствовал обком партии, и после прохождения положенных при этом процедур – медицинская комиссия, комиссия с проверкой из Башкпрокуратуры, – он вновь утверждался прокурором Благоварского района на следующий срок. Спустя 12 лет, в 1985-м году, его направляют прокурором в Иглинский район, где в тот момент сняли все районное руководство.

Здесь его ждало суровое испытание, которое он запомнил на всю жизнь: взрыв газа под Улу-Теляком, в результате которого потерпели крушение и сгорели два пассажирских поезда. Это произошло в 1989 году как раз на территории Иглинского района. Риф Султанов с несколькими сотрудниками милиции прибыл на место происшествия одним из первых. В тот вечер он только вернулся с сабантуя, на котором был в белом костюме. И когда среди ночи вдруг раздался звонок и сообщили о крушении поезда, он в спешке надел первое, что попало под руку - все тот же белый костюм, и поехал на место происшествия. О самом происшествии почти ничего не было известно: взрыв нарушил телефонную связь, и вся информация поступила по линии железной дороги опосредованно через несколько станций и, в конченом счете, через Уфу, и напоминала игру в испорченный телефон – понятно было что что-то произошло, но что именно и в каких масштабах? «Когда мы прибыли на место происшествия, все было окутано дымом, мы шли наощупь, невозможно было забраться на крутую железнодорожную насыпь – постоянно скатывались оттуда. И вдруг из дыма на нас начали выходить люди – обгоревшие, обезумевшие, женщины все лысые – у них сгорели волосы. Мы их хватаем за руки, а с них кожа облазит и остается у нас на руках. В вагоны не попасть – они раскалены докрасна. Там был огонь такой силы, что все стекла оплавились. Горящие люди бежали в лес. Мы были растеряны, не знали, что делать. Начали подходить местные жители, они очень сильно тогда помогли, в том числе увозя пострадавших на своих машинах в больницу. В этой круговерти огня, крика, дыма и паники я не помню, как и где нашел красную повязку дежурного, возможно, у железнодорожных работников, надел её и с этого момента стал практически руководить работами по спасению пострадавших. Вскоре подъехали пожарные и транспортная милиция. В какой-то момент на меня вышел сотрудник КГБ, который руководил спасательными работами возле другого поезда. До этого момента я даже не знал, что поездов было два. После взрыва они по инерции еще проехали несколько сотен метров и были в стороне друг от друга». Людей, кого могли, увозили в местные больницы. Погибших складывали вдоль железнодорожной насыпи – это были сотни трупов. Лишь к утру приехали машины скорой помощи из Уфы. Утром же прилетел командующий Приволжским военным округом, который фактически взял командование на себя, доложил об обстановке тогдашнему генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву, затем министру обороны и начальнику главного политуправления. Вскоре были подняты вертолеты Уфимского вертолетного училища - они тоже участвовали в перевозке раненых. Лишь тогда Риф Абдулнурович смог оглядеться и вобрать в себя всю картину целиком. Оказалось, что территория уже оцеплена военными, что сам он тоже обгорел, принимая горящих людей, и белый костюм висит на нем клочьями.

Вспоминает Люция Асхатовна: «Я тогда работала заведующей детским садом. Тут же прибежала в больницу и предложила свою помощь – сварить в детском саду бульон для пострадавших. И вот мы принесли бульон, а кормить-то некого: у них все нутро сгоревшее, обожженное, они же вдыхали это пламя!».

К вечеру на место трагедии прибыл сам Михаил Горбачев в окружении министров. Султанову пришлось докладывать об обстановке, доложил он и о неоценимой помощи местных жителей.

За организацию спасательных работ на месте трагедии Риф Абдулнурович Султанов был награжден орденом «Знак Почета». Сам же он о той трагедии вспоминает так: «Это был ад, после которого я уже ничего не боялся».

Назначение в Нефтекамск Риф Султанов получил в 1990-м году. Приехал сюда и ужаснулся: работники прокуратуры занимали в зале суда неприспособленные тесные помещения, в которых не было даже окон. «Это здание строилось не для суда, кажется, там должен был быть спорткомплекс, но потом его передали суду, а работникам прокуратуры достались оставшиеся незанятыми помещения, в которых должны были быть душевые, туалеты, - вспоминает Риф Абдулнурович. – Конечно, меня такое положение дел не устроило: тесно, темно, неуютно. Люди не должны работать в таких условиях! И я решил, что надо бы прокуратуре иметь свое отдельное помещение. Опыт строительства у меня уже был – в Благоварском районе я здание прокуратуры построил, в Иглино достраивал». Но легко задумать, а как воплотить? На дворе были девяностые годы, страна разваливалась, рассчитывать на выделение средств из какого-либо бюджета не приходилось. Но упорства в достижении цели Рифу Абдулнуровичу было не занимать. Сначала он раздобыл проект. Потом начал искать место для строительства здания. Предлагали места на окраине города, но прокурор находит письмо Госстроя СССР, в котором говорится, что помещения правоохранительных органов строиться только в центре райцентров и городов, и убеждает тогдашнее руководство выделить под строительство здания прокуратуры пустырь на ул.Нефтяников, напротив школы-интерната №1, где незадолго до этого были снесены бараки. Теперь можно только удивляться тому, как, практически не имея ни копейки денег, действуя исключительно уговорами, убеждением, личными договоренностями Р.А.Султанов все таки умудряется построить здание для прокуратуры общей сметной стоимостью порядка 3 миллионов рублей по тем деньгам. Из Башпрокуратуры в ответ на настойчивые просьбы настырного прокурора выделяют 200 тыс. рублей. Когда же строительство подходило уже к концу и снова нужны были деньги, Риф Абдулнурович решается по совету своего заместителя обратиться в прокуратуру России. Там, услышав о том, что нужны деньги на то, чтобы достроить здание прокуратуры, категорично заявили: «У нас в этом году нигде капитального строительства нет!», и не только денег не дали, а еще влепили за самоволие выговор с занесением в личное дело. Это был его единственный выговор за все годы его службы в прокуратуре. Здание все же всеми правдами и неправдами было достроено и обставлено мебелью, и в 1993 году сотрудники прокуратуры переехали в светлые и уютные помещения, за что могут теперь благодарить исключительно тогдашнего прокурора Рифа Абдулнуровича Султанова, и никого более.

Дел в девяностые годы, связанных с деятельностью уличных банд, преступных группировок, преступлениями против личности было великое множество. И может потому не о них вспоминает сегодня Риф Абдулнурович, а о том, что выбивается, может быть, из нашего представления о работе прокуратуры, но зато очень характеризует реалии того времени. Когда Советский Союз распался, и на его месте образовались 15 самостоятельных государств, связи между руководителями этих стран были еще крепки. И потому Нурсултан Назарбаев, тогдашний глава Казахстана, обратился к Борису Ельцину за помощью, в числе прочего попросил безвозмездно выделить Казахстану грузовики. И вскоре в Нефтекамскую прокуратуру приходит телеграмма из Москвы, из прокуратуры РФ, в которой говорится о том, вышло распоряжение, подписанное лично Б.Н.Ельциным, о выделении Казахстану энного количества КАМАЗов, выпускаемых на Нефтекамском автозаводе. Прокуратуре предписывалось осуществить надзор за точным исполнением указания президента, за тем, чтобы указанное количество автомобилей были направлены строго по назначению и никуда больше. «Мне пришлось посадить своего заместителя в кабинет рядом с кабинетом Протопопова, чтобы он осуществлял контроль за этим. Там он и сидел, пока в Казахстан не было отправлено указанное количество машин», – рассказывает Риф Абдулнурович.

При Р.А.Султанове значительно расширился и состав прокуратуры: если в момент его прихода здесь работало 5 человек, то к моменту его ухода на заслуженный отдых с поста прокурора Нефтекамска, коллектив увеличился ровно вдвое. Это и не удивительно: рос город, росло и количество дел. Каждого сотрудника Риф Абдулнурович подбирал лично, и потом уже никому не отдавал, хотя просили и в Башпрокуратуру, и в суд, и в милицию, и в КГБ. Была еще одна особенность у этого прокурора: он не брал в прокуратуру женщин. Пожалуй, Клара Гарифовна Хафизова была единственным исключением из правил. Свою позицию объяснял так: не должна женщина видеть грязную изнанку жизни, общаться с преступниками и жить на работе. Была еще одна женщина - бессменная заведующая канцелярией Гульсина Хайрулловна Шигапова, проработавшая в прокуратуре города 34 года.

Вот что Р.А.Султанов рассказывает о своем коллективе: «Сотрудники у меня были исключительно все квалифицированные. Владимир Колесник все законы знал назубок, голова у него хорошо работала, я ему даже советовал идти преподавать в институт. Очень одаренными были Василь Амиров и Александр Акулов. Знаете, как легко с одаренными работать! Они всё буквально знают! У них память – исключительная! Клара Хафизова вела гражданские дела, ей даже Башпрокуратура доверяла проверять гражданские дела в порядке надзора. Прекрасно работали следователи. Эрик Александров заканчивал по 50 уголовных дел в год! Это тяжкий труд: сложнейшие дела, связанные с командировками, с выездами, с массой всевозможных экспертиз! Тем не менее справлялись! Александр Федосеев очень хорошо расследовал уголовные дела. Вообще по делам, которые вели наши следователи, суды могли с закрытыми глазами выносить приговор: они знали, что там всё сделано честно, добросовестно, и доказательства вины представлены в полном объеме. Среди сотрудников была очень хорошая сплоченность. Такое было доверие между нами! И все были очень преданны своему делу. Хотя зарплаты у нас всегда были маленькие. У нас не было такого, чтобы кто-то жаловался на другого, чтобы подсиживали друг друга. Нам не только коллективы других прокуратур завидовали, но и коллективы милиции и суда!».

А вот что говорят его тогдашние сотрудники: «Такого коллектива, как у нас, мне кажется, не было ни в одной прокуратуре республики, - вспоминает Александр Федосеев. – Риф Абдулнурович сумел нас всех сплотить так, что мы вместе распутывали сложные дела, вместе отмечали праздники, он помогал нам с решением социальных и жилищных проблем, прекрасно мы знаем и его супругу Люцию Асхатовну, без которой не обходился ни один наш праздник». А вот как отзывается о Султанове Г.Х.Шигапова, которой пришлось поработать с шестью прокурорами, и ей было с кем сравнивать: «Риф Абдулнурович был очень грамотным руководителем, настоящим профессионалом своего дела, у которого все учились. Его уважали и коллеги из других правоохранительных органов, и вышестоящее руководство: он пользовался большим авторитетом. И человек он прекрасный – добрый, отзывчивый, всегда придет на помощь. И семьянин хороший, очень уважает и любит свою супругу. Это именно он сумел так сплотить весь коллектив, что все мы были как одна семья. Мы и по сей день поддерживаем теплые дружеские отношения».

Сегодня, прожив большую жизнь, и поработав прокурором в разные эпохи, Риф Абдулнурович может сравнивать. «Я работал при социализме, при развитом социализме и в период перехода то ли на рыночную экономику, то ли на недоразвитый капитализм. Так вот, лучше всего нам, законникам, работалось при социализме. – говорит он. - Тогда действительно в нашей стране главенствовал закон. У представителей закона был высокий авторитет. Зла в людях не было. Потом, когда в 1977 году была принята новая редакция Конституции СССР – её называли конституцией развитого социализма, в которой появилась 6-я статья, говорящая о том, что КПСС является вдохновляющей, направляющей и руководящей силой государства, все стало меняться. Теперь не закон, а партия определяла, что хорошо, а что плохо. Есть законность, а есть целесообразность. Так вот партийные чиновники часто руководствовались не законностью, а целесообразностью. И они могли теперь диктовать и правоохранительным органам - кого не трогать, а кого карать по всей строгости закона. И добро, если во главе горкомов, райкомов стояли умные, порядочные люди. А если нет? Вот тогда приходилось туго. От этого происходило и недовольство людей, которое и вылилось в события 1991-го года. А в девяностые представителям закона и вовсе туго пришлось – старые законы рушились, новые еще не обрели силу. Терпели, работали, старались законы не нарушать – для меня это было главное».

Работники прокуратуры никогда много не зарабатывали. У следователя зарплата была 85 рублей, у прокурора – 125 рублей. За чистотой в рядах строго следили: если только у кого–то появлялась машина, дорогая дубленка или еще что не по средствам. вопросы могли возникнуть не только у коллег или вышестоящего руководства, но и у КГБ. Чаще всего от таких работников прокуратура избавлялась тут же. «Да, богато мы никогда не жили, - подтверждает Риф Абдулнурович. - Но жили всегда хорошо, дружно. И с коллегами мне везло, и с семьёй – она у меня наилучшая: любимая жена, замечательный сын, внуки, в которых мы души не чаем. Переезжая из одного района в другой, мы ехали не за большими деньгами: зарплата прокурора везде была одинаковой, а в условия переезжали порой и худшие».

Женам прокуроров приходилось несладко: у них прерывался стаж, приходилось оставлять на полпути интересные проекты. Люция Асхатовна вспоминает, как однажды готовила свой детский сад к участию в ВДНХ, была проделана огромная работа, и буквально перед самой поездкой пришлось срочно сниматься с насиженного места и отправляться вслед за мужем в другой район. Слухи бежали впереди них. «Приезжаем в новый район, а там уже заведующие садиками сидят и ждут, на чье место поставят жену прокурора. И чтобы снять вопросы, я всегда приходила в отдел образования и просила: «Поставьте меня на строящийся садик». В Иглино в садиках вакансий не было и я пошла работать в школу. В Нефтекамске я приняла строящийся тогда детский сад №1», - рассказывает Люция Асхатовна. Она, под стать мужу, была настоящим профессионалом в своем деле. И, несмотря на частые переезды, и смену мест работы, одна из немногих дошкольных работников имеет почетное звание «Заслуженный работник народного образования БАССР». А еще Люция Асхатовна пишет замечательные стихи на своем родном татарском языке. Глядя на эту пару веришь: живут не просто хорошо, а замечательно. Дом у Султановых, по нынешним меркам, скромный, но весь утопает в цветах и очень гостеприимен: он всегда открыт для родных и друзей.