Прощай, Алёша!

Октябрь. День и ночь льёт мелкий нудный дождь. Серые облака, мокрые от дождя, поля, леса. Почерневшие заборы, дома. На улице грязь, ни пройти ни проехать. Многие приспособились ходить за огородами – там трава, дёрн, всё-таки посуше.

Галине Петровне сегодня на душе тепло и весело. Она получила письмо от сына. Пишет, что у него всё хорошо, служба идёт нормально. Сыт, одет, обут. Друзья хорошие, командиры не обижают. Но она сомневается, вновь и вновь перечитывает письмо Алёши.

Хлопнула калитка, значит, кто-то вошёл во двор. Галина Петровна замерла в ожидании. Кого несёт в такую непогоду? Насторожилась, потом улыбнулась. Это, наверно, сосед Ефимыч. Его с протезной ногой быстро не дождёшься. Вот и он появился в дверях.

- Добрый день, соседка! - поздоровался.

- Денек-то добрый, да уж шибко мокрый, - ответила Галина Петровна. Предложила войти в дом.

- Ну и льёт, - снимая мокрую фуфайку, шапку, пробормотал он.

- Проходите, будем пить чай.

- Спасибо. Говорят, от Алёши письмо есть? Как там наш служивый?

- Пишет, что всё в порядке. Пока учится военному делу, ещё кровать заправлять, воротничок подшивать.

- Ну, пошёл я. Привет Алёше от меня. Надо же, попасть туда!..

- Куда? А-а, ты про Афган?

- Я чё ли про Фому да про Ерёму сказку тебе рассказываю! Про войну...

- Боженька-то на что, побережёт моего Алёшеньку, он же у меня единственный. Приветы всем шлёт...

Старик надел на себя мокрую фуфайку, шапку, поморщился. Галина Петровна вышла за ним.

Ефимыч пришёл с войны раненый. Одну ногу пришлось оставить на поле боя. Недолго мучился на костылях. В районной больнице ему смастерили деревяшку. И вот он шёл по улице, поскрипывая деревянной ногой. Первое время ходил с палочкой, боялся упасть. А если выпьет, всё забудет, грудь коромыслом – резко шагнёт и упадёт. И смех и грех. Он добрый, всем старается помочь: кому баньку рубить, кому забор починить, кому добрым советом.

Дождь прекратился только на четвёртый день. К вечеру похолодало. Крупными хлопьями пошёл снег. А наутро на улице было белым-бело. Народ повеселел.

Алёша писал хорошие письма. Так прошёл целый год. Галина Петровна в огороде всё посадила, целое лето ухаживала, собирала урожай. И ждала...

После Нового года вдруг перестали приходить письма. Материнское сердце насторожилось. Однажды вечером она сидела перед телевизором и вязала носки. Ей стало плохо. Сердце будто куда-то провалилось. Она глубоко вздохнула, приняла лекарство и легла спать. Сон не шёл. Лишь к утру задремала. Приснился ей сон - будто на речке бельё полощет. Сполоснула одну вещь, вторую схватила Алёшину рубашку, опустила в воду, вдруг она ускользнула из рук и стала уплывать. Она тянулась, бежала вдоль речки, а рубашка исчезла из виду.

Женщина проснулась в холодном поту, перед глазами всё тот же сон. «Это не к добру, - подумала она. Поднялась, оделась, обулась - и во двор. На улице тепло, тает снег. Скоро весна. Вышла на улицу. А куда идти? К Ефимычу, он уж ей как отец. Заодно хотела посмотреть на его новый протез.

Фронтовик её успокоил. Мол, у Алёши всё хорошо. Письма где-то задержались. Они могли на учение далеко уехать, и так бывает. Они ещё посидели, поговорили о том о сём. Вернувшись домой, Галина Петровна приняла лекарство, нехотя взялась за домашние дела. Так прошла ещё одна неделя - долгая, тревожная.

На улице снег почти растаял. Скворцы прилетели. Вот и Алёшин скворечник непустой. «Мои хорошие», - прошептала женщина. Солнышко светит с утра до вечера, такая теплынь, пахнет весной. Скоро листья распустятся, черёмуха расцветёт. А там и Алёшеньке останется служить всего полгода. А пока писем всё нет. На сердце матери было тревожно.

И однажды наступил этот чёрный день. Во двор зашёл незнакомый мужчина в военной форме. У женщины задрожали руки, ноги, забилось сердце. Ждала, когда откроется дверь и этот незнакомый человек перешагнёт через порог. Почувствовала недобрую весть. Она встала, поправила волосы, приготовилась встретить незваного гостя. И вот он, высокий, худощавый, нагнувшись, перешагнул через порог, снял фуражку.

- Здравствуйте.

- Добрый день, - ответила Галина Петровна.

- Я от вашего сына привёз недобрую весть, - сказал, виновато опустив голову.

Она молча села на диван. Недобрая весть может быть всякая: может, он заболел, попал в госпиталь.

- Он ранен? Как же так? Я ничего не знала, долго писем не было.

Дальше Галина Петровна ничего не помнит. Как будто провалилась в глубокий овраг. В глазах потемнело. Когда очнулась, она лежала на диване, рядом сидели фельдшер Надя, Вера Ивановна и Ефимыч. Ей тяжело дышать, в голове шум. Ноги будто ватные, хотела встать, но они почему-то не слушались. А рука болит, наверно, от уколов. В доме лекарствами пахнет. Она теперь поняла, что с Алёшей что-то случилось. Долго лежала, глядя в потолок.

- Что с ним? - тихо прошептала.

- Галина Петровна, милая, пожалуйста, не разговаривайте. Вам нельзя.

- Сердце?

- Да, - тихо сказала фельд-

шер, - всё будет хорошо. Поставим ещё один укольчик. Поспите, отдохните.

- Что с Алёшей, не скрывайте?

- С ним всё нормально, просто он в госпитале, теперь поправляется.

Галина Петровна ничего не ответила, лишь глубоко вздохнула, повернула голову набок.

Когда Надюша вышла из дома, на улице было темно. Слёзы хлынули из её голубых красивых глаз. По лицу ручьём текли. Она их не вытирала. Долго шла, всхлипывая, причитая какие-то слова, и была похожа на маленькую, кем-то обиженную зверюшку. Как же так? Она не смогла защитить Алёшу. Это не в её силах. Пока они молчат, Алёшиной маме про смерть сына не говорят. Она в таком состоянии, нельзя пока. Фельдшер знает, что после такого бывает. Все надеются на Ефимыча.

Надюша хорошо знала Алёшу, успела с ним познакомиться, даже подружилась. Парень тоже смотрел на неё как-то особенно. При встрече краснел, бледнел. При разговоре слегка заикался. Так, глядя друг на друга, и расстались. Девушка хотела написать ему письмо, но стеснялась. Она жила, мечтая о встрече с ним.

На следующий день Галине Петровне стало лучше, она ждала Ефимыча. Он зашёл к ней. Лицо было темнее тучи. Поскрипел у порога своим протезом, помял старую кепку в руке, сел возле двери на стул и заплакал. Мать всё поняла, пошатнулась и тоже села на диван, стала рыдать. Она плакала долго, громко. Ефимыч не подошёл к ней, не стал её утешать, а дал вволю наплакаться. Потом старый фронтовик подошёл и молча сел рядом. Сколько они так просидели, никто не знает. Наконец Петровна повернулась к Ефимычу и тихо, с надеждой спросила: «Он жив?»

- Нет, - тихо-тихо, сквозь слёзы ответил сосед.

- Едут! Едут! - с испуганным криком по деревенской улице бежали мальчишки. 

В считаные минуты собралась толпа народу. Некоторые уже с утра выходили за ворота, тоскливо, сквозь слёзы поглядывали на серую весеннюю дорогу. Стали приезжать из соседних сёл. Занесли в дом цинковый гроб. Галина Петровна обняла его. Надюша, обливаясь слезами, стояла возле Алёшиной мамы, пытаясь успокоить её. Очнулась мать после нашатыря. Поняла, что сын её рядом, их разделяет толстый металлический гроб, холодный, скользкий, тёмный.

- Здравствуй, сыночек! Как ты там? Кровинушка моя! Единственный, миленький! - громко закричала и зарыдала. - Что с тобой случилось, сынок? Кто мне ответит? Хороший мой, теперь не встретишь с девушкой рассвет, не почувствуешь вкус поцелуя, не суждено тебе сидеть с невестой рядом за свадебным столом, никто не назовёт тебя ласково «папа». Как мне дальше жить?!

Как она шла до деревенского кладбища, кто с ней был рядом, она не помнит. В ушах только гул и рыдания девчат, всхлипывания друзей. Когда простились и опустили гроб с телом сына, мать снова заплакала, причитая: «Господи, за что?»

А на небе журавлиный клин с юга летит. Впереди вожак, а за ним птенцы, летят послушно, ровно. Сзади взрослые учат их, оберегают. И она вспомнила первый крик своего ребёнка, первые шаги, первое слово «мама». А вот он бежит из школы, улыбается ей. Она не верит, что это всё осталось позади. Ничего её больше не радует: ни в поле зелёная озимь, ни голубое небо, ни берёзовая роща. Лишь тонкие ветки тихо качаются на ласковом весеннем ветру. Недавно появившиеся зелёные листочки, поблескивая на солнышке, тихо шелестят, будто шепчут: «Прощай, Алёша! Прощай!».