Эх, кельжэмэ, кельжэмэ…

Почему-то считается, что у детей войны не было детства. Было, но короткое и трудное. Без сомнения, нашему поколению, рожденному перед Великой Отечественной войной или во время войны, выпало огромное испытание, и мы повзрослели раньше времени. Родом я из деревни Нижне-Яркеево Илишевского района. Детство мое пришлось на военное и послевоенное время. Когда-то меня спросили: «Был ли у меня в жизни период, что я голодала?» Я ответила: «Нет». Представила, что голод - это когда сутками нет никакой пищи, а мы чем-то питались. В основном это был промороженный, загнивший прошлогодний картофель, который ранней весной откапывали на огородах, а затем пекли из него лепешки (кельжэмэ). Хлеб пекли из лебеды или из отходов зерна с добавлением тертого сырого картофеля.

Про лепешки из гнилого картофеля сочиняли стихи, частушки, анекдоты. Например:

Эх, кельжэмэ, кельжэмэ!

Зацветет ли иногда?

Хоть центнер его скушай,

Сыт не будешь никогда!

Народ старался держаться. Все трудоспособное население, включая детей, подростков, пожилых людей и женщин, которые заменили мужчин, ушедших на фронт, работали на полях, пахали землю, пасли скот, заготавливали сено, съедобные и лекарственные травы, топливо. Хорошо запомнила разговор мамы со старшей дочерью о том, что не поведет корову пахать поле, ведь корова - не бык, на ней много не вспашешь, а если коров не станет, то деревня погибнет. А ведь все масло, что могли собирать, сдавали государству, людям хватало и отснятого молока, чтобы более-менее питаться. Дети с большим желанием ухаживали за коровами. Рвали или косили серпом траву в труднодоступных местах, в мешках несли домой, сушили на корм общей любимице. На открытых полянах траву косили только для колхозного скота.

Дети удивительно дружно общались между собой, не унывали, придумывали разные игры. На нашей небольшой улице я была самой маленькой. Когда началась война, мне был всего лишь год, возможно, из-за этого для детей возрастом старше меня я была вместо куклы, часто получала от них угощения. Бывало, посадят меня к себе на шею и перебегают улицу с одной стороны на другую, да еще соревнуясь между собой. Всей гурьбой ходили на речку. Купались, ловили карасей в подол платья или в платки. Старшая сестра рассказывала, что однажды меня далеко унесло течением, но худенькую, легкую малышку удержало, как парашют, платье, сшитое из плотного материала. Зимой ребята катались на коньках. На нашей улице только у одного мальчика были настоящие коньки, которые крепились к валенкам бечевками, а другие мальчики пытались кататься на самодельных коньках. Но больше всего дети любили кататься на санках на крутом спуске у реки. Когда играли в войну, копали глубокие окопы, вместо автоматов использовали сломанные черенки от лопаты, кидали снежные ядра. В ненастную погоду играли в школу. Две мои старшие сестры всегда хотели быть учительницами, а я была ученицей сначала у старшей сестры, а затем - у средней. В школу пошла в шесть лет. К этому времени хорошо читала книги за третий и четвертый классы, решала примеры и задачи по арифметике. Жаль, что тогда не было тетрадей, вместо ручек были вставные перья, которые часто ломались. Чернила носили в пузырьках, они часто проливались на тетради, порой и на нас самих. Когда я пошла в школу, младшим классам давали тетради, а старшеклассники писали между строк в старых газетах. Ими нас снабжал добродушный хромой почтальон...

Все лето дети были чем-то заняты, поиграть не было возможности. Старшие дети заботились о топливе, из леса возили сухие ветки, заготавливали дрова, торф. Заготовка торфа была тяжелой работой. На болотистой местности сначала убирали терн, заросший камышом, затем убирали верхний слой земли, чистили до торфяного слоя. Земля на болоте долго не оттаивала, а на мерзлой земле подросткам приходилось работать босыми. Не знаю, то ли я помогала старшим, то ли мешала им, но помню, что мокрые кирпичики торфа прижимала к груди, и, как все, относила на сушку. Сестры носили торф на носилках. Когда немного подросла, уже и я таскала торф на носилках, как старшие сестры...

Во время жатвы ходили в поле к взрослым, а там всегда находили что-то съедобное, наедались каленым зерном (рожь, пшеница, горох). Когда калили зерно, боялись, как бы нас не заметили уполномоченные, которые следили за порядком на полях и ходом уборки. Они могли в любое время остановить людей, идущих с полей и обыскать, чтобы, не дай бог, они не уносили в кармане зерно домой. Если находили, то строго наказывали, вплоть до уголовной ответственности. Но, видимо, были среди них те, кто по возможности относился с пониманием, так как видел, как люди, дети голодают.

Запомнился случай, когда вечером мы с остальными женщинами шли домой (обычно мама брала меня с собой присматривать за братиком, которого кормила грудью), нас догнал на лошади председатель сельсовета и предложил тем, кто сильно устал, сесть в тарантас. Женщины смутились, и никто, кроме одной более бойкой женщины, не сел, а я пристроилась сзади тарантаса на решетку. Когда доехали, мужчина остановил лошадь, женщина ловко спрыгнула и подняла свою вязанку хвороста с облучка тарантаса, а оттуда на траву выпал маленький мешочек с зерном. Женщина от неожиданности вскрикнула и быстро подняла мешочек, а председатель сельсовета мгновенно отвернулся, и, видимо, растерявшись, погнал лошадь совсем в другую сторону. Я тоже испугалась увиденного, подумала, что женщину могут забрать в милицию. Про случай рассказала маме только на другой день. Мама меня похвалила за то, что я промолчала, затем с грустью добавила, что у этой женщины дома лежит тяжелобольной человек, его надо кормить хотя бы крупяным супом, а меня предупредила, чтобы я молчала: не подводила ни эту женщину, ни председателя...

Когда я уже была взрослой, мама рассказала еще об одном случае, который запомнился в особенности. Группа женщин шла домой с жатвы, пока они добирались до деревни, стемнело. В темноте мама увидела, что у наших ворот кто-то стоит в белом платье. Оказалось, женщин ожидала учительница нашей школы, на время уборки назначенная уполномоченной. Видимо, не зря она вышла в белом, хотела, чтобы ее заметили издалека. Мало ли что? Женщины могли в карманах нести зерно домой, чтобы покормить своих детей и стариков. Тогда женщин вполне могли и засудить, и посадить...

В нашей семье все, в том числе и я, пряли шерсть. Из пряжи мама ткала ткань, которую замачивали горячей водой, раскатывали на рифленой доске, и получалось сукно. Из него шили теплые чулки-валенки, которые носили с лаптями. Весной к лаптям прикрепляли деревянные брусочки. Многие семьи поступали так. Словом, жили трудно, но я не помню, чтобы кто-то из детей жаловался на трудности, на кого-то обижался. Мы просто не знали другой жизни. В книгах рассматривали рисунки, на которых были нарисованы девочки в коротких пышных платьицах, туфельках. Конечно, они очень нравились, но тогда и мысли не возникало хотеть себе такую одежду. Возможно, потому, что в жизни мы их не видели. Мы все были равны: ходили в заштопанных одеждах или перешитых из старой одежды. Когда подросла и появилась такая возможность, я стала шить красивые платья для своих сестренок и соседских девочек. Благодарные девочки помнят их до сих пор...

Когда учились в шестом классе (это было в 1952 году), всем классом решили вступить в комсомол. Наша пионервожатая раздала бланки анкеты, попросила заполнить их и написать заявление. В анкете надо было указать дату рождения, а мне было всего 12 лет. От расстройства я готова была заплакать. Староста класса понимающе посмотрел на меня и подсказал, что я могу указать возраст на два года старше. Нас приняли, но позже мой обман раскрылся, и меня вызвали в райком комсомола. Тогда за меня заступился инструктор райкома и сказал: «Девочка сильно хотела быть в рядах комсомола, пусть остаётся». В классе учились ученики разного возраста, в основном из соседних деревень, и им временами приходилось прерывать учебу: кому-то надо было помогать по дому, у кого-то не было одежды и обуви, чтобы ежедневно за пять-девять километров ходить в школу. Но все тянулись к знаниям, старались учиться. Несмотря на все трудности, многие из нас получили высшее образование, стали востребованными, высококвалифицированными специалистами, некоторые ребята стали классными механизаторами.

Читайте нас:

Главный редактор - Сабитова Людмила Валерьяновна.

При использовании материалов гиперссылка на сайт kzgazeta.ru обязательна.

Категория информационной продукции 12+

«Красное знамя» в

ВК - vk.com/kz_gazeta

ОК - ok.ru/kzgazeta

Telegram - t.me/kzgazeta

Я.Дзен - zen.yandex.ru

TikTok - tiktok.com/@kzgazeta.ru

Газета зарегистрирована в Управлении Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций по Республике Башкортостан. Свидетельство о регистрации ПИ № ТУ 02-01365 от 24 июля 2015 г.

Отдел рекламы газеты «Красное знамя»

Тел. 8 (34783) 7-45-35.

Эл. почта: [email protected]

Свежий номер газеты «Красное знамя»

всегда можно купить в точках продаж:

> в редакции газеты «Красное знамя» по адресам:

- ул. Нефтяников, 22 (2-й этаж, каб. 214),
- Берёзовское шоссе, 4-а (1-й этаж);

> во всех почтовых отделениях нашего города;

> в сети магазинов «Аксарлак»:

- Берёзовское шоссе, 6-а (ТЦ «Индиго»);
- ул. Дорожная, 29;
- ул. Карла Маркса, 2;

> в киоске по адресу:

- пр. Юбилейный, 12-ж;
- на центральном рынке (суб. выпуски).

Телефон

Тел. 8 (34783) 7-42-62.

Эл. почта

[email protected]

Адрес

Адрес редакции: 452688, Республика Башкортостан, г. Нефтекамск, Берёзовское шоссе, 4-а, 3-й этаж.

Рекламная служба

Тел. 8 (34783) 7-45-35.

Редакция

Тел. 8 (34783) 7-42-72, 7-42-92..

Приемная

Тел. 8 (34783) 7-42-82.

Сотрудничество

Тел. 8 (34783) 7-42-62.

Отдел кадров

Тел. 8 (34783) 7-42-92.