Спасибо, тренер!

Гульнара Мухина: первый тренер и лучший наставник

Гульнара Мударисовна Мухина была моим первым педагогом по танцам. Я пришла к ней 4-летним карапузом, обожающим устраивать дома концерты. Азы танцевальных движений, музыкальность, ритмичность, знакомство со своим телом - все эти важные первые шаги в мир танца мы делали вместе с ней: осваивали, изучали, узнавали, пробовали, падали, ошибались, вставали, плакали, улыбались. Все вместе с ней.

Гульнара Мударисовна была женщиной красивой, шикарной, женственной. Светлые волосы, модная укладка, голубые глаза, правильные черты лица. Именно такой я её запомнила. Пока мы бегали на разминке, она часто у зеркала подкрашивала губы помадой. Всегда была элегантной, подтянутой, спортивной.

В первый раз мы вышли на сцену в 6-7 лет. Танец назывался «Ботиночки». Гульнара Мударисовна взволнованно собирала нас за кулисами и провожала на сцену. Так состоялось моё первое знакомство со сценой и танцем. У меня даже была небольшая сольная часть, где надо было прыгать на одной ноге, подняв другую ногу к уху. Я, конечно, тогда ужасно была горда. 

Потом у нас была другая постановка. Называлась «Какой чудесный день». Помню генеральную репетицию перед отчетным концертом. Я стою на первой линии, а прямо передо мной в зрительном зале сидит мама и «тянет» руками улыбку. Мол, улыбайся, Алия! Но я была очень серьезная, слушала музыку, такт, счет, какая там улыбка?! Я так и не улыбнулась. Может, специально, а может, постеснялась. Тогда Гульнара Мударисовна поставила меня на вторую линию, а моё место заняла другая девочка, чья улыбка явно была шире. Как мне было досадно! Мой тренер преподала мне важный урок: любое дело, слово, движение должны исходить от души и делаться с душой. Тогда улыбка с лица не будет сходить ни на минуту! Пусть ты техничен, и движения твои отточены, но если танец для тебя - это всего лишь набор движений, если нет эмоции и любви к этому удивительному явлению, которое называется танцем, грош тебе цена, танцор. 

«Какой чудесный день» мы тогда станцевали. День, конечно, чудесным для меня не был. Зато в следующей постановке, которая называлась «Портные», я улыбалась во всю ширь своей беззубой улыбки. И стояла впереди. 

Мы занимались с Гульнарой Мударисовной пять лет, пока нас, уже по возрасту, не передали другому педагогу. Гульнара Мударисовна, которая всегда вела самую сложную работу - работала с малышами, навсегда останется в моем сердце первым тренером. Моим лучшим наставником. 

Гульнара Мударисовна ушла из жизни 13 февраля 2022 года. 

Когда я узнала об этом, вместе с тоской меня окутала волна тёплых, добрых и светлых воспоминаний об этой доброй, всегда красивой, милой и элегантной женщине. Она была моим первым учителем, открывшим вместе со мной дверь в красивый и удивительный мир танцев. Научивший считать, слышать музыку, держать руки на поясе, стоять в третьей позиции и .. широко улыбаться. Светлая Вам память, учитель!

Игорь Волгин: «Ты сможешь!»

Игорь Анатольевич Волгин был моим первым тренером по акробатике. Мы щеголяли у него на занятиях с 5-летнего возраста. Маленькие карапузы в черных шортах и белых футболках, мы долго выстраивались в линию перед началом занятия, пытаясь понять, кто выше, кто ниже, чтоб, наконец, начать бегать вдоль зала на ещё неуверенных ножках.

Игоря Анатольевича мы любили. И он нас любил. Был очень добрым, всегда улыбался. На его занятиях детей было уйма, мы толпились у двери в зал, желая быстрее попрыгать на матах. Кувырки, мостики, колеса, перевороты - все наши первые шаги в спорте начинались с сильных и крепких рук Игоря Анатольевича, который страховал нас на подходах. С ним не было страшно, он был всегда подтянутым, накачанным и вселял уверенность. Если Игорь Анатольевич говорил: «Ты сможешь!», мы обретали уверенность, и, действительно, могли! Он не был лишь тренером, он был психологом, тонко чувствующим детские души. 

Среди всех детей у меня было особенное прозвище: Игорь Анатольевич по-доброму называл меня «Бублик» - мама любила заплетать мне две косички в виде бубликов.

Однажды, когда мне было лет 7, я повредила на занятиях ногу, не могла ходить. Помню, как тренер вынес меня на руках в машину, довез до дома. Только усадив на диван, убедившись, что со мной все в порядке, уехал. А на последующих занятиях всегда интересовался, все ли у меня хорошо с ногой. Он был очень чутким и внимательным к нам. 

Жена Игоря Анатольевича, тетя Наташа, была нашей костюмершей. В её рабочем кабинете было столько богатств для детских любопытных глаз - десятки разных костюмов и аксессуаров! Все хотелось посмотреть, пощупать. Вход туда был возможен только во время концертов. В то время я часто приходила на занятия намного раньше остальных, после школы сразу шла на танцы. Иногда мы с тетей Наташей вместе пили чай с пирожками и секретничали. Это были особые моменты, потому что тогда волшебный мир костюмов и страз открывался мне ближе.

Позже Игорь Анатольевич с женой переехал в другой город, и нас передали более строгому, как нам тогда казалось, тренеру - Дамиру Ринатовичу Маннапову. Игорь Анатольевич, бывало, звонил по видеосвязи, и нам изредка удавалось обмениваться приветами и улыбками, а позже - даже приезжал в Нефтекамск и приходил с женой на наши концерты. На одном из них тётя Наташа, узнав меня, сказала: «Как же ты, Алия, выросла!», а Игорь Анатольевич все так же по-доброму улыбнулся и обнял, конечно же, назвав меня Бубликом...

Игорь Анатольевич ушёл из жизни 15 сентября 2021 года. Я до сих пор помню его скромную, добрую улыбку. Светлая Вам память, тренер! 

Чтобы научиться летать, надо научиться падать

«Алия, махни, здесь же самое главное – мах и толчок!», - раздаётся в акробатическом зале звонким эхом. Это Дамир Ринатович, мой тренер, сотый раз говорит мне об одном и том же, и я пытаюсь понять: как это, махнуть?

Поняла. Сделала! Еще бы: этот человек мог бы научить любого не только махам, но и летать! Сейчас мне 23, я до сих пор помню, как сделать мах и толчок, переворачиваясь в воздухе. Уроки они давали нам основательно, навсегда. 

... На часах 16:30. Опаздываю! Забегаю в Городской центр культуры, на ходу скидываю с себя одежду, пробегаю мимо акробатического зала и с волнением гляжу: начались, не начались? Начались! С виноватым лицом и в то же время, не скрывая радость от предстоящих занятий, забегаю в зал. Мне, запыхавшейся, кажется, что мир стремительно куда-то бежит вместе со мной, однако в зале как обычно: играет шансон, песни которого «до дыр» выучили все воспитанники Дамира Ринатовича, повсюду разминающиеся дети, ковёр, маты, большие окна, «волшебная» палочка в его руках, чьи-то потерянные балетки, и он сидит на своём любимом месте. 

- Гилимханова, чего опаздываешь?

Причин опоздать за 11 лет занятий было множество, но они никогда не классифицировались тренером: опоздал – ходи «черепашками».

Ох уж эти «черепашки»! Приходится слушаться и принять «черепашью» позицию. И успокаивать себя: «черепашками» – это гораздо приятней, чем ходить «тележками», потому что своё полуживое состояние на шестом круге «тележки» я, наверное, никогда не забуду. Спасибо Дамиру Ринатовичу за то, что великодушно смягчил наказание. 

В этом же зале на проспекте Юбилейном я научилась побеждать боль. На шести матах, когда Дамир Ринатович «тянул» нас в поперечном шпагате, я поняла, что сила не в напряжении, а в расслаблении. Не в отталкивании, а в принятии. Пропустив боль через себя, дав ей возможность «расстечь» по телу, приняв и сделав ее частью себя, можешь дышать: становится легче. Я уяснила это будучи ребенком благодаря своему тренеру. Научилась договариваться с собой, своим телом. Научилась себя подготавливать. И это помогало мне в будущем каждый раз, когда испытывала не только физическую, но и душевную боль. 

Дамир Ринатович называл меня «французскими ножками». Я была худая, как скелет, криво- и длинноногая. Это слегка меня обижало, однажды я спросила у него: почему «французские ножки»? Он улыбнулся и сказал, что я утонченная и аккуратная, прямо как француженка. Мой комплекс за пять секунд превратился             в изюминку... 

Мы сдавали шпагаты со стульев. Нужно было просидеть целую песню, чтобы сдать один шпагат, а их было целых три. Тогда казалось, что Дамир Ринатович специально выбирает самые длинные песни... Пятка на стул, плечи назад, - так начинались эти минуты, кажущиеся вечностью. Иногда он подходил и плавно давил на нас руками и корпусом, а мы опускались ниже, ниже... «Считай, Алия: один, два, три», - говорил он, а у меня глаза на мокром месте. Иногда это превращалось в игру «кто кого сильнее», и руки тренера вступали в схватку с мышцами на ногах, которые в напряжении не давали ему опускать нас ниже. Со стульев мы обычно сползали, ноги собирались по частям, а ковер частенько был мокрый от слез и вспотевших ладошек. С годами мы относились к шпагатам проще, уже как к само собой разумеющемуся, и даже научились торговаться: «Может, три минуты, Дамир Ринатович?»

После шпагатов начиналась дорожка. Привычные колеса, перевороты, рандаты, темповые с возрастом усложнялись фляками, маховыми, разножкой, сальто. 

То и дело из памяти доносится родной голос:

- Мах, Алия! Толчок! Воооот! 

Как мы радовались, когда у нас получалось! И как с нами радовался он, наш тренер! Мы разбегались и падали сотый раз, прежде чем на сто первом у нас наконец получался нужный элемент. В нас было столько энтузиазма и жизненной энергии! Из зала акробатики мы почти всегда выходили с новыми синяками, зато падения для нас стали пустяком и привычным делом. Сколько раз в жизни мне помогал урок, выученный ещё в 10-летнем возрасте! Чтобы научиться летать, нужно научиться падать.

Дамир Маннапов: «Болит – значит, живёте!»

В конце занятий была подкачка. Как правило, мы на ней всегда халтурили: то пресс меньше сделаем, то подкачку ног и рук. Лично я, например, почти никогда не отжималась. Но Дамир Ринатович не разрешал лениться, халявничать, подзывал к себе, и тогда уже приходилось делать её с ним в паре. Повзрослев, лет в 13-14, глядя на старших девочек, мы уже сами хотели качаться, чтобы обрести красивую фигуру. А какие делать упражнения для отдельных частей тела, мы, конечно же, спрашивали у нашего тренера. Смешно, наверно, было Дамиру Ринатовичу, глядя на ещё вчерашних малявок, все это объяснять. Но он всегда был искренен, все объяснял, показывал. Мы росли вместе с ним. 

Иногда на занятия мы приходили еле-еле, болели икры, бедра, плечи или пресс после занятий в танцевальном зале. Двигаться не хотелось, не хотелось видеть маты, хотелось забыть о растяжках и подкачках.

- Хорошо, что болит, значит, отлично поработали! Значит, ещё живете, девочки, радуйтесь, – говорил тренер и нещадно отправлял нас на следующий круг подкачки. 

С его такой простой политикой к боли мы усвоили: болит - значит, живем! Нужно работать над собой дальше. 

Однажды в ансамбле произошел инцидент, и меня не допускали на занятия. Я никогда не была плохим или непослушным ребенком, безумно любила то, чем занималась. Обожала тренеров, девочек, танцы, сцену. Сейчас, с годами, произошедшее видится проще, но тогда... Тогда для меня рухнул весь мир. 

Я была подростком, ещё только приоткрывающим завесу взрослой жизни - мне было 14. По большей части я жила ещё в своем, розовом детском мире. Танцы были для меня «моё всё», проводила в зале шесть из семи дней в неделю по 2,5-3 часа. Месяц за месяцем, год за годом... Оторвать меня от зала и группы тогда было сродни трагедии. В психоэмоциональном плане было очень тяжело. Улыбка пропала, мысли в голове были депрессивные, я перестала спокойно спать, иссохла, жизненная энергия, которая вчера ещё, казалось, била через край, бесследно исчезла.

Моей соломинкой был Дамир Ринатович, для которого ничего не изменилось, он так же тепло меня приветствовал, так же с улыбкой встречал, когда я заходила в зал. Он поддержал сломленного 14-летнего человека. В его зале для меня все так же играл шансон, лежали маты, стояли стулья, разбросаны у входа балетки... И были его руки, готовые все так же подстраховать в конце дорожки. Он знал: человечность превыше всего, а потом уже какие-то требования, спросы, запросы и т.д. 

Я закончила занятия в ансамбле, получила диплом. Безмерно благодарна всем своим тренерам и наставникам и, как любой «викторёнок», просто обожаю свой ансамбль! 

В последующем каждый год приходила на отчетные концерты. Как-то так сложилось: хоть и не мы сейчас выступаем на сцене, но всегда переживаем, так как понимаем, что отчетный концерт - это очень важно. Сидим в зрительном зале, а ладошки становятся мокрыми, потому что мы мысленно там, на сцене, вместе с новыми «викторятами»...

Дамир Ринатович всегда встречал меня с улыбкой, тепло обнимал, интересовался моей жизнью. В нашу последнюю встречу я рассказала, что поступила в медакадемию, и мы в шутку договорились, что однажды я буду его лечить. Но однажды не наступило.

Дамир Ринатович ушёл из жизни 27 сентября 2019 года на 64-м году жизни. 

Ушёл, крепко поставив на ноги сотни учеников. 

Непередаваемая боль потери не сравнится ни с чем. Для меня Дамир Ринатович - Человек с большой буквы. Он был для нас не просто тренером, он был для нас вторым отцом. Переживал, поддерживал, любил и, что немаловажно, научил верить в себя. Я бы не добилась многих вершин, не пройди жизненную школу «Виктории». Он научил нас быть сильными, легкими, смелыми, выносливыми, добрыми... Научил превозмогать себя, боль, упорно идти к целям. Работать над собой. Через боль, через слезы. 

«Один, два, три...» - считали мы, сдавая шпагаты, не давая боли брать верх над нами. «Один, два, три», - считала я с комом в горле, делая последние шаги к вершине Эльбруса, когда все силы, казалось, уже покинули, а от сжатого воздуха и давления в висках невозможно было дышать. «Алия, соберись!» - как будто из ниоткуда слышала я голос тренера. Его команда заставляет подниматься и идти дальше: «Больно - значит, живём!»

Когда на десятиметровой глубине на дне Красного моря маску стремительно заливало соленой водой и опытный аквалангист быстрыми движениями показывал, что нужно делать, чтоб дышать, меня чуть не охватила паника. И снова голос тренера: «Соберись!». Я быстро беру себя в руки и повторяю все движения инструктора...

Воля, воспитанная Дамиром Ринатовичем, не давала мне сдаваться никогда, ни при каких обстоятельствах. Он поставил нас на ноги, сделав из нас настоящих бойцов.

...Мне так хотелось купить шикарный букет со своей первой зарплаты Дамиру Ринатовичу, но я не успела. С шикарным букетом, в великой печали и с огромной благодарностью я принесла букет к нему на прощанье...

... Я стою перед фотографией Дамира Ринатовича в зрительном зале, пока дети на сцене исполняют в его честь «Шари-вари». Заключительный акробатический номер всех отчетных концертов «Виктории» готовил он. Слезы текут ручьем...

... Я стою в танцевальном зале, теперь я - тренер. Малыши сидят на шпагатах, кряхтят, а я вспоминаю Вас, Дамир Ринатович, как сидя на шпагате на ваших занятиях, кажется, совсем недавно, сама пыхтела от боли. «Считай, Алия: один, два, три», - учили Вы меня. И я повторяю ученикам Ваши слова: «Считайте, и боль отступит. Побеждайте! Работайте над собой!» Хочется быть для них не просто тренером, требующим результата, хочется быть в первую очередь человеком-другом, наставником, а потом уж тренером - как Вы. 

За всё, чему Вы меня научили, спасибо Вам, тренер!

ххх

«Виктория» - большая и важная веха моей жизни, и я горда тем, что в своё время мне посчастливилось стать её маленькой частью. Всем моим тренерам: Виктору Егоровичу Мухину, Гульнаре Мударисовне Мухиной, Игорю Анатольевичу Волгину, Лилие Викторовне Мухиной, Данилу Геннадьевичу Вавилову, Дамиру Ринатовичу Маннапову, Елене Сергеевне Судальковой - низкий поклон и огромная благодарность!

Мне всегда очень хотелось написать о Гульнаре Мухиной, Игоре Волгине, Дамире Маннапове - о тех, кто ушел из этой жизни очень рано, но оставил огромный след в жизни города и судьбах многих людей. О тех, кого мы по-прежнему любим и ценим. Думаю, в Год педагога и наставника это будет уместно, а вместе со мной об этих удивительных людях вспомнят сотни и тысячи людей, бывших воспитанников, и тоже скажут: «Спасибо, тренер!»