***
Между жизнью и смертью -
Человек родной,
Тихо шепчет: «Что со мной?
Может, ранен я войной?
Иль контужен круговертью
Боя тяжкого, волной?»
- Что ты, папа, - и невольно
отвожу свой взгляд, -
Та война прошла
Много лет назад,
А болезнь... отступит. Полежи пока.
Участковая приходит, но не врач полка.
- Правду, нет ли говоришь ты мне?
Наяву бой помню, не приснилось мне:
Я селенье Кириши защищал,
И комбат охрипший нам всем кричал:
«Продержитесь, братцы, ещё чуть-чуть,
И придёт на помощь нам кто-нибудь.
Уж зенитки долбят по «мессершмит»,
Да пехота вот что-то спит...»
Замолкает отец и от боли опускает взгляд,
Не кричит, не стонет - терпелив солдат,
Лишь испарина на лбу выдает,
Что болезнь в атаку вновь идёт.
Как помочь мне, чем утешить, поддержать?!
И хватаюсь за бинты, за вату я опять.
Словно с поля боя выношу -
Перевязку стомы* делаю, спешу.
Но неравный бой с болезнью
Мы ведём с отцом,
И темнеет, всё темнеет он лицом.
Бой за жизнь, последний бой идёт,
Нет зениток, и пехота не спасет.
Раны, раны ветеранские кровят,
Словно снайперы по ним
С той войны палят.
...Между жизнью и смертью
Человек лежал родной
И шептал он, всё шептал:
«Что со мной?..»
***
Кто отдал талант России –
Те святые, все святые.
Им взамен была Голгофа.
Да куда там?! Проще вилы.
Так погибли миллионы.
Так погиб святой Вавилов.
Кто открыл талант России,
Те святые, все святые…
Улюлюканье и свисты,
Шельмование их странных.
В одиночестве зависли
Пастернак, Марина, Анна.
Птиц – на взлёте, иль в ловушки…
Клюев слышит звук расстрелов,
Хармс в Крестах исчез, в психушке.
Мандельштам, Борис Корнилов –
Список мрачный, список длинный –
Тагер Лена и Введенский.
Нарбут, Хлебников и Лившиц –
Тюрьмы, ссылки и аресты.
Цвет и краски балом правят –
Слово правды, слово чести.
Не в чести, коль цветом разный.
Ах, ты белый?! Ах, ты красный?!
Вставай к стенке – будешь бледный.
Кто зарыл талант в России –
Не святые, не святые,
Лишь напуганные люди
Днями мрачными репрессий,
Наступившие на горло
Зарождающейся песне.