Гармоника. Отрывок из повести «Арская долина»

- Откуда-то музыка. Слышите? Радио во всей деревне нет.

Прислушиваясь и прикуривая очередную цигарку, Степан добавил:

- Где-то играет. А слышится, как будто здесь, в Даниловке.

- Кажется, у мельницы, под горой, на берегу Ара, - добавил Сергей, заправляя штанину в носок. - Я, пожалуй, сгоняю, посмотрю, - и сорвался, как на строптивом коне. 

На багажнике велосипеда сидел младший братишка Миша. Ноги его болтались, того и гляди попадут в спицы колеса. Он мёртвой хваткой уцепился за поясницу брата.

Ар своим щебетанием, перенося воду по камушкам, ударяясь о них, издавал однотонную журчащую мелодию. Шум переката глушил все звуки, которые могли доноситься до реки.

Чуть поодаль омута стояла плотина, оборудованная вишняками. Вода, стекая с них, издавала шум намного больше, чем перекат. Слышно и воду, стекающую с плиц водяных колёс работавшей мельницы, на берегу.

Сергей, вернувшись, доложил:

- Там, на берегу, у мельницы, кроме шума воды, ничего не слышно.

Гармошка продолжала доносить мелодию за мелодией. Соседка, тётя Дуня, приоткрыв форточку, спросила у Сергея:

- Чего стоишь у ворот, не заходишь во двор? Или что случилось?

- Всё нормально, тёть Дуня, мы музыку слушаем.

- Какую музыку? Откуда она, в нашем-то захолустье?

- А ты, тёть Дуня, голову-то больше высунь и услышишь.

- И правда, где-то играют, - подтвердила она. - Так это Егора Окладова сын, Андрей, в отпуск приехал. Вот они и гуляют на Чукалинской мельнице. По реке да по низовью звуки доносятся свободно, и кажется, что играют совсем рядом. Прислушаться, так и разговор можно понять.

- Ты, тёть Дуня, не путаешь насчёт Андрея?

- Да нет, Володя Банников сказывал, будто Андрей из Свердловска приехал и гармошку привёз. Вот он и играет. Теперь девки ему прохода не дадут. Чем велосипед покупать, купил бы гармонь. Был бы в деревне на виду.

- Ладно, ладно поучать. Каждый норовит подсказать, как жить, - парировал племянник. - Сейчас сгоняю и точно узнаю, что за музыка.

Сергей, сорвавшись с места, как на строптивом коне мчался по укатанной дорожке между тележными колеями. Миновав Григорьевский хутор, который когда-то был справа от дороги, Сергей выехал на холм и, остановив железного коня, стал любоваться открывшейся перед ним панорамой. Справа – извивающийся Ар с левым пологим берегом, упирающимся в гору Шихан. Даниловка как на ладони: лесничество с красными крашеными крышами, на крутом склоне правого берега – мельница с домом мельника. Видны небольшие водоёмы – озёра, из которых деревенские жители берут воду для питья. Перед ним раскинулось большое зеркало пруда. Посередине пруда тянется коса суши шириной в сто метров. По всем берегам растут камыши. На плёсах видны плавающие утки, чайки, а чуть правее в отдельном озере – пять белых лебедей. Налево от плотины – деревня Чукалы. К ней, извиваясь, течёт Ар-батюшка. Течёт мимо деревень Чукалы, Старосултангулово, Бигельдино, Ямбаево, Уразаево, Верхних и Нижних Иванаек и далее, пока не впадёт в реку Быстрый Танып. Воды Ара-батюшки и Быстрого Таныпа смешиваются недалеко от районного центра, села Старобалтачево. В каждой из деревень – свой пруд, своя мельница и электростанция.

У дома Окладовых на крыльце сидело несколько человек, о чём-то разговаривая, они дружно смеялись. Весёлая компания и не заметила, как подкатил Сергей, поставил велосипед к забору.

- Здравствуйте, с приездом, Андрей!

- Привет, Сергей, проходи, садись. Какими судьбами? – парни обменялись рукопожатиями.

- Вот услышал голос гармошки, и вперёд...

- Не понял… - произнёс Андрей.

- В Даниловке прекрасно слышны мелодии, издаваемые твоей гармошкой. Услышав их, я и примчался. Да и Володя Банников откуда-то узнал о твоём приезде.

- В такую даль, на таком расстоянии слышится звук гармошки? - удивился Андрей. - Молодец, Сергей, что приехал, а то я уже тосковать начал.

Три парня, поднявшись с крыльца, направились к мельнице. Один из них, обернувшись, крикнул:

- Ладно, Андрей, пока. Мы пойдём, наша очередь подходит.

- Хорошо, парни, забегайте, - Андрей махнул рукой и повернулся к гостю. - Ну, рассказывай, как вы здесь поживаете, как проводите время, свой досуг.

- Да у нас всё по-старому, изменений вроде бы никаких, многих призвали в армию.

- А тебе, Сергей, недолго остаётся, на будущий год тоже призовут.

- Да, на будущий год, - тяжело вздохнув, ответил собеседник.

- Отслужить надо в своё время, со своими сверстниками. Говорят, очень тяжело служится ребятам, отставшим от своих годков.

Так сидели за разговорами друзья, пока мать Андрея, Татьяна Григорьевна, не пригласила гостей за стол.

- Татьяна Григорьевна, у Вас всегда на столе изобилие. Когда Вы успеваете столько приготовить? И семья такая большая. И таких, как я, посторонних, у Вас бывает достаточно много, - садясь за стол, спросил Сергей.

- Было бы из чего стряпать, времени для этого найдётся. Позже ляжешь, раньше встанешь. А то, что гости приходят, так это очень хорошо, я люблю угостить, ешьте на здоровье. Андрей, отец с утра на мельнице, подменить некому. Ему бы поесть. Может, подменишь?

- Мама, о чём разговор?!

Андрей переоделся в отцовскую робу и направился к мельнице. С Сергеем договорились о встрече через час.

У мельницы стояло подвод десять. Кони некоторых пово-зок были распряжены, перед ними лежала накошенная зелёная трава. Уплетая траву, они лениво отмахивались хвостами от паутов.

На одном из возов несколько мужчин азартно играли в карты. На другом на мешках с зерном сладко спал юноша.

Из открытых дверей мельницы вверх поднимался мучной бус. В мельнице было темно, мучная пыль витала повсюду. Два окна, имеющиеся в стенах, почти не пропускали свет. Стоял гул. Вибрация от вращающихся колёс и жерновов передавалась по полу.

- Сал! - услышал Андрей голос отца. Это означало «засыпай зерно». - Ты чего здесь в таком виде? - спросил отец сына.

- Мама послала подменить тебя. Иди, поешь, - взглянув на отца, Андрей заулыбался.

- Чего улыбаешься? - подмигнул отец.

- Тебе, папа, на Новый год во Дворце съездов Деды Морозы позавидовать могли бы. Ты весь белый: брови, лицо.

- Дед Мороз в красном ходит, - поправил отец. - Так я пошёл?

- Иди, иди, папа.

Отец, выйдя на улицу, хлопнул себя руками, топнул ногами, оставив на земле большое белое пятно.

За время обеда Георгия Николаевича несколько раз раздавался голос Андрея: «Сал!» Мельница работала на всю мощь: две пары камней, жерновов, перетирали зерно в муку, работала обдирка, очищая зерно от мякины, и просянка, превращая просо в пшено. Суетились мужики на лестнице, у обдирки, занимавшей два яруса. Засыпав зерно в ковш, спешно опускались на первый этаж, где в лотке собиралась чистая, золотистого цвета пшеница. Набрав в мешки очищенное зерно, переносили к жерновам. Через обдирку пропускали разные злаки и получали крупы: гречневую, овсяную, перловую и другие.

Андрей, регулируя подачу зерна и проверяя на ощупь муку, по звуку настраивал работу всего процесса. Мука в руке была мягкой, как вата, тёплой, с нежным специфическим запахом. Стекая по желобу в ларь, мука выстраивала египетские пирамиды или напоминала барханы.

- Спасибо, сын, выручил. А то и подменить меня некому. Мать, выручавшая всегда, сегодня не может оторваться от дома, - прикуривая цигарку, проговорил отец.

- Папа, на любом предприятии существует режим работы. Там указывается начало и конец работы, время обеденного перерыва. Подошло время, остановил свой мукомольный комбинат, пошёл пообедал, отдохнул хотя бы полчасика и дальше продолжай трудиться. Ты же сутками мелешь, не выходя из мельницы.

- Правду говоришь, сын. Пока есть, что молоть, мелю, водичка колёса крутит. Ар-батюшка. Останавливаю только для того, чтобы отковать жернова. Они сглаживаются, и мука становится не того качества. Хлеб у хозяек, выпекающих из такой муки, невкусный и непышный, какой-то липкий.

- Понял. Можно я пойду? Меня Сергей ждёт.

- Иди, иди, сын...

Андрей быстренько помылся, переоделся и направился к Сергею, скучающему на скамеечке в ожидании друга. Сергей предложил поехать в Даниловку. Там будет веселее, всё же молодёжь есть. Вскоре по дороге от Чукалов на Даниловку катился велосипед. Педали вращал Андрей, на раме удобно устроился Сергей. За плечами Андрея на ремнях висела гармошка. Так они подкатили в конец лбовской улицы. Тётя Дуня, как всегда, разговаривала, высунув голову в форточку окна, под которым на лавочке сидели собеседники: отец и мать Сергея.

- Вот вам и музыка, и исполнитель, послушайте в живом исполнении, - сказал Сергей, слезая с велосипеда. Андрей, поздоровавшись, присел рядом.

- Так вот она какая, красавица, родные мелодии выводит, за душу берёт, - положа руку на гармонь, проговорил Степан. - Мы здесь несколько дней слушаем, а откуда музыка, понять не можем. Вот теперь поняли. Так, Андрей, сыграй нам, порадуй нас, деревенских жителей.

Андрей, улыбаясь, заиграл вальс. Послушав, положив руку на меха гармони, Степан произнёс:

- Хорошо играешь, Андрей, но не та мелодия. Сделай ту, которая за душу берёт.

Андрей сменил мелодию на протяжную, которую обычно пело старшее поколение. Слушатель, поднимая руку вверх, глядя куда-то вдаль, тонким, нежным голосом запел:

- И по камушкам, по кирпичикам растащили весь этот завод... Молодец, эта наша!

Так они исполнили несколько песен, к ним присоединились подошедшие соседи. На заигравшую весёлую, тётя Дуня в форточку спела частушку:

- Не стой у ворот, не маши картузом! Всё равно гулять не выйду с этим карапузом.

- Ну, братец Андрей, спасибо тебе. Молодость вспомнил. Когда-то и мы молодыми были, и я играл, правда, на балалайке, - протирая глаза ладонью, Степан поцеловал Андрея в лоб.

Долго играла гармошка в этот вечер на задах Даниловки, разнося звуки мелодий и задорного, весёлого смеха по Арской долине.