Две Нины

- Давай, помоги, вон ещё палочки, все нужно построгать, освободить от коры.

- Дед, а почему меня назвали Русланом? – вопрошает внук, беря одну палочку и доставая из кармана перочинный ножик.

- Мама твоя предложила. Красивое имя. Тебе что, не нравится?

- Не знаю… Наверно, нравится. А почему же Русланом, а не Федей, например?

- Ну какой же ты Федя, – покосился на мальчика дед. – Не похож ты на Федю. Говорят, родится ребёнок, у него на лбу его имя уже написано.

- Да ты шутишь, деда! – недоверчиво восклицает Руслан.

- Нет, не шучу. Это когда я ещё маленький был, так старые люди говорили. 

В открытую дверь сарая видно, как в загородке копошатся куры, изредка взмахивая крыльями, между ними ходит важный петух, наблюдая за своим семейством.

Тёплый летний дождик, начавшийся ещё с вечера, и не собирался останавливаться. Мелкие капли с тихим шорохом падали в траву на лужайке, и она, напитавшись влагой, сверкала сочным изумрудно-зелёным цветом. Запахи дождя, трав, кустов смородины и яблонь смешивались в непередаваемый насыщенный аромат летней свежести.

- Дело не столько в имени, сколько в самом человеке, – задумчиво произнёс дед. – Хотя имя, конечно, тоже имеет значение.

И Руслан понял, что дед сейчас вспомнит какую-нибудь интересную историю из своей долгой жизни, коих у него было большое множество.

«…Давно, когда я был маленьким, жили на нашей улице две Нины. Одну мы называли Нина Федосеевна, она была учительницей по рисованию, поэтому мы звали её по отчеству, как принято называть учителей. А другая для нас была просто тётя Нина.

Имя-то одно, но были эти Нины совершенно разные. Одна-то, которая учительница, была такая маленькая, худенькая, как девочка, очень тихая и скромная. И одевалась неприметно, всегда какая-то серая юбка на ней и серая кофта. Ни разу я её в нарядном платье не видел. На уроках её мы не очень слушались – ну это же рисование, не урок, а отдых, считай. Шумели, вертелись, но не так чтобы бесились, а просто вольно себя чувствовали.

И Нина Федосеевна никогда не кричала, не одёргивала нас. Так, смотрела только мягко, голову наклонит да скажет: «Ну что, все закончили свои рисунки?» И мы, понимая, что времени мало, а рисунок ещё не закончен, прекращали вертеться и снова принимались разукрашивать свои творения.

Оценки ставила строго. Чтобы пятёрку у неё получить – это надо было очень постараться. Двойки, правда, тоже никто не получал. А тройки, четвёрки – пожалуйста.

А другая Нина была полной её противоположностью. Звали мы её просто тётя Нина, у неё было четверо ребятишек, мы с ними дружили и вместе на улице играли.

У Нины Федосеевны-то детей не было, и семьи не было, жила она одна в маленьком домике. Мы у неё дома никогда не бывали.

А у тёти Нины мы бывали, конечно. Чаще зимой, когда на улице играть холодно, или осенью, когда дождь. У них над печкой были большущие полати, мы, ребятишки, туда залезем, там тепло, играем в карты, в «дурачка» или в «девятку», или книжку интересную кто-нибудь из ребят постарше вслух читает, а все слушаем. Или истории страшные рассказываем!

А тётя Нина настряпает пирожков сладких, ягодных, угощает всех – не смотрит, свои или соседские дети. И сама она была большая, пышная, как тот каравай, который она из печки доставала. Глаза яркие, горят, как солнышки, улыбка не сходила с её лица. И одевалась в красивые цветастые платья, как сейчас её вижу.

А ругать начнёт – ребята ведь часто шалили, было за что ругать – как она кричит, вся улица слышит. Полотенцем кухонным махнёт, кого достанет, ребята врассыпную, по углам. Пережидают, когда их мамка накричится и успокоится. Тогда и муж её – кстати, его дядей Федей звали – старался на глаза не попадаться, под горячую-то руку.

Так вот… Случай тот был как раз летом. Та речка, в которой ты мечтаешь скорее искупаться, раньше была чистая-чистая. И в жаркие дни мы все бегали туда поплавать. У берега она была совсем мелкая, малыши на мели плескались, а пацаны и девчонки, кто плавать научился, заплывали поглубже.

А наши матери в этой речке бельё полоскали. Тогда ведь машинок стиральных не было. Где-то в больших городах, может, у некоторых людей и были, но у нас в селе ни у кого не было. Всё стирали руками. А полоскать на речку ходили. Сейчас, конечно, речка не такая чистая, как раньше была, а тогда – совсем другое дело.

И вот такая картина. Тётя Нина постирала кучу белья своей большой семьи и принесла на речку. Встала подальше от нас, там мосточки были специально устроены, нам прикрикнула: «Вылезайте из воды, вон губы у всех синие, позагорайте, пока я бельё полощу, не мутите мне воду».

Мы не стали спорить, вышли из воды, растянулись на берегу на стареньком покрывале, что с собой принесли. Греемся на солнышке, болтаем.

А мой братишка Камиль возле воды играл, ямки в песке выкапывал деревянной лопаткой. Потом игрушечным ведёрком водой их наполнял. Ему года четыре было. Так ему нравилась его маленькая лопатка, он её всюду с собой носил. Игрушек у нас тогда и не было почти.

И, видимо, в какой-то момент лопатка в воде оказалась и поплыла по течению. А течение там довольно сильное, сам знаешь. Он за лопаткой. Она вглубь. Мы не смотрим. Тётя Нина тоже не видит.

А там как раз место такое было, в начале весны там трактор под лёд ушёл. Трактор потом вытащили, конечно, а ямища образовалась глубиной метра три, наверно. И в эту яму малыш и попал. И крикнуть не успел. Всё за лопаткой тянулся.

И хорошо, что в это время по мосту, что чуть подальше над речкой, Нина Федосеевна шла. Она-то сверху и увидела, что мальчик тонет. И она как закричит! Никто никогда и не слышал от неё громкого голоса, а тут, откуда что взялось, так заорала!..

Мы, удивлённые, только головы успели поднять. А тётя Нина – такая большая, грузная, бельё, что выжимала, бросила, прыгнула в воду, аж таз с бельём опрокинулся. А Камиль уж под водой скрылся, и тётя Нина за ним. Мы повскакали, кинулись к воде, ещё не понимая толком, что там случилось. А тётя Нина уже вытянула мальчонку из-под воды и скорей с ним на берег. Давай тормошить его, чтоб вздохнул. Немного только воды он хлебнул, быстро в себя пришёл. Тётя Нина обнимает, целует его, на нас кричит, что недоглядели!.. Спасла малыша.

Вот такие две Нины у нас были, такие разные, совсем непохожие. Ну вот они вместе, считай, и спасли моего братишку.

Наша мама потом пришла со слезами благодарить тётю Нину за спасение сына. Говорит: «Что хочешь, всё тебе отдам. Хоть деньгами, хоть чем». А тётя Нина засмеялась и говорит: «Да что ты, Хафиза, придумаешь тоже. Только вот постиранные вещи у меня уплыли, может, подаришь мне пару простыней, так и ладно будет».

Мама в магазин побежала, накупила тканей, нашила ей простыней, наволочек, отнесла. Раньше ведь всё сами шили, хоть платья, хоть брюки. Даже трусы нам мама сама шила. Не говоря уж о простынях и наволочках».

- А где они жили, эти Нины? – спросил внук, когда дед завершил свой рассказ.

- Да вот слева, через два дома, тётя Нина и дядя Федя с семьёй жили, а справа, в конце улицы, Нина Федосеевна. Её домика уж давно нет, там другие люди построились.

Помолчав, дед добавил:

- А сами они давно на небесах. И обе Нины, и мама наша, твоя прабабушка Хафиза.

- Наверно, и там они так же дружно живут, – произнёс неожиданно мальчик. – Помогают друг другу…

Дед быстро взглянул на внука, удивлённо приподнял брови, а потом произнёс с удовольствием:

- Правильно, понимаешь, внучок. Дружно жить – счастье нажить! Это главное.

Он встал, с трудом разгибаясь, выглянул из-под навеса.

- Ну вот, смотри, небо-то поднимается. Дождь скоро закончится, и снова будете бегать и играть. Лето ещё возьмёт своё. И позагораете, и поплаваете. А теперь пойдём-ка обедать, а работу потом закончим.

Дед и внук, не боясь мелких капель дождя, неспешно направились к дому.