Старый дом на улице Садовой

То, что она увидела, заставило женщину расстегнуть ворот лёгкого плаща, глубоко вдохнуть. Её удивлённый взгляд был направлен на старый большой бревенчатый дом. Стояла, не отводя глаз, опираясь на свою трость, некоторое время, не смея шевельнуться. Среди новостроек дом стоял как дорогой её сердцу памятник, пробуждая в ней воспоминания тех далёких лет, ведущих к началу шестидесятых годов...

Ночью поморосил весенний дождь, к утру сменившийся лёгким ветерком, трепавшим, сбрасывающим с веток позеленевших деревьев последние капли майского дождя, не оставляя от грязных луж и следа. У соседнего нового дома стояли детишки, держа в руках телефоны, обсуждая что-то, громко спорили. Зрение и слух уже подводили пожилую женщину, она подошла ближе к дому. Сейчас вблизи она сравнивала его с глубоким седовласым старичком, который кряхтел, сгорбился, но всё ещё держался на своих больных ногах. Стоял покосившийся, просевший от времени, скрипели его разболтавшиеся ставни, но дом ещё «дышал». Он притягивал Катерину. Она присела на длинную лавочку у малого палисадника перед самыми окнами. Внутри палисадника были аккуратно сложены кирпичи, лежала гора песка.

«Ведь его скоро снесут», - мелькнула мысль. Обратила внимание и на то, что рядом с домом стоит та же водяная колонка, самая первая проведённая на этой улице. Сколько радости тогда было у детворы! Наигравшись, прибегали к колонке, нажимали на рычаг, и из трубы бежала холодная прозрачная водичка, которой утоляли жажду, брызгались, играя. Среди них была и она, любопытная, говорливая девчушка, которой до всего было дело. Торопливо с коромыслом на плечах, гремя вёдрами, хозяйки набирали воду, успевая между собой поделиться новостями.

«Но почему же я пошла именно по Садовой улице, ведь у меня и в мыслях не было идти по ней?», - недоумевала женщина, не осознавая, что что-то невидимое, неподвластное её желанию, вело её к этому старому дому. Эта лавочка и дом будто ждали её, чтобы она могла окунуться в то далёкое время, вспоминая тех, кто тогда был рядом с ней, возможно, кто-то из них очень желал этого. Лицо женщины становилось то задумчивым, то светилось улыбкой. События давно минувших лет мелькали перед её глазами. Вот на этом самом месте в праздничные майские дни сидели втроём: она, её отец Николай и хозяин дома – дядя Басыр. Катька, ещё не ходившая в школу, сидела, лузгая семечки, болтала ножками и смотрела, как тренькают боевые награды на груди мужчин. Им, двум друзьям-фронтовикам, было о чём поговорить и что вспомнить при встрече. И Катерину охватывала гордость за них. Но самое интересное ждало впереди…

Их семья была зваными гостями в этот гостеприимный дом. Свой дом у них ещё находился на стадии строительства. Жили во времянке, в небольшой печи готовилась простая еда – картошечка в чугунке, щи или любимый в семье борщ, которые подавала её матушка Мария. Не отказываясь от добавки, наворачивали за обе щеки с чёрным ржаным хлебушком с чесночком, нарезанным острым ножом руками отца и с его подачи, так было принято в семье. В гостях, будучи уже навеселе, мужчины ставили несколько столов прямо во дворе, расставляли самодельные скамейки, табуретки. Хозяйка дома, тётушка Фатима, их дочь Сурия накрывали стол, к ним присоединялась и мать Катерины. Соседки, желавшие вместе отметить праздник, приносили свои разносолы, домашние пироги. Не забывали и о детях. На отдельном столе их ждали румяные булочки, испечённые хозяйкой соседнего дома, имя которой сейчас Катерина Фроловна не могла вспомнить, её сдоба за пару минут сметалась со стола на ура! В такие моменты происходящее здесь напоминало пчелиный рой.

Между собравшимися была особая атмосфера соседского общения и дружелюбия, где многие житейские вопросы решались сообща. После застолья все высыпали на улицу. «Эх, и развернётся сейчас моя душа», - произносил её отец, беря в руки гармонь, надевая кожаный ремень на плечо, садясь рядом с дочкой и улыбчивым другом с красиво вышитой тюбетейкой на голове. «Ну что, начнём?» - спросив у сидящих рядом, он растягивал меха гармони, извлекая звуки мелодий, которые заставляли трепетно биться сердца, слушать, и грустить, и смеяться всех, кто находился в тот день у этого дома. Обычно всё начиналось с песни «Катюша». Раздавались вначале голоса сидящих на лавочке, к ним присоединялись другие. Песня звучала торжественно и мощно, говорили, что её было слышно даже на другой улице. Затем звучали задорные, весёлые частушки, сопровождаемые притопыванием женских каблучков. В широких цветастых юбках женщины и галантные мужчины кружились под музыку вальса. Перед глазами Екатерины мелькали лица людей, с которыми протекала её жизнь. Она «всматривалась» в них, остановив свой долгий взгляд на маленькой голосистой певунье, которой и была она тогда.

Шли годы, она превращалась в стройную девушку, в молодую привлекательную женщину, и вот теперь Катерина – пожилая женщина, сидящая на той же самой лавочке и погружённая в воспоминания. Женщина не слышала голосов, лишь чувствовала по движениям рук, губ, взглядов, о чём они поют, говорят. Не знаю, сколько бы ещё времени она просидела здесь, если бы внезапно скрывшееся солнце не заставило её взглянуть на небо. Прямо над её головой висела большая чёрная туча, готовая «разрыдаться» сильным дождём. Первые холодные капли попали на лицо женщины, тотчас возвратив её в реальность. «А я-то, старая, разомлела тут на солнышке», - пробормотала она, вставая с лавочки. Дождик так и не начался. Прибив придорожную пыль, тучка медленно «поплыла» в противоположную сторону по безграничному простору голубого неба. Екатерина Фроловна шла домой пешком, не спеша, сияя тихим счастьем, поселившимся в ней этим днём, как ей уже казалось, в её угасающем теле. «Как хорошо, что я успела побыть здесь, пока дом не разобрали по брёвнышкам. Какой же сегодня счастливый день для меня, случается же такое, оказывается, и на склоне лет», - тихо произнесла Катерина, входя в черту своего родного городка.