Боец Ермак: «Моральный дух противника слаб. Мы сильнее!»

С каким настроением воюют ребята? Как живут, в чем нуждаются? Что ни говори, они на передовой видят и знают больше, чем мы, находясь в глубоком тылу. 

Еще во время срочной службы Ермак попал в подразделение специального назначения. Будущих спецназовцев готовили так, что, если понадобится, они одни из первых должны встать в строй на защиту своей Родины. И когда началась спецоперация, Ермак, не раздумывая, пошел на фронт добровольцем. Тем более что за плечами был опыт службы по контракту в спецназе. За время службы в зоне спецоперации он вместе со своими ребятами исколесил добрую половину территории СВО: Изюм, Северск, Лисичанск, Северодонецк, Луганская область, Запорожье на Угледарском направлении, Краматорское, Херсонское направления. Все эти географические названия мы знаем по новостям, из военных сводок. Спецназ и десантники находятся на первой линии, на линии огня. Именно они первыми принимают бой. По словам Ермака, среди них нет «зеленых», необстрелянных бойцов, в первых рядах идут только закаленные в боях военнослужащие, с боевым опытом. 

- Мы в роте штурмовиков все мыслим одинаково, всегда друг за друга. В случае чего – всегда прикроем спину товарища. Моральный дух противника значительно слабее, они уступают нам и в личном противостоянии. Мы брали их не раз и довольно меньшим числом. 

Интересуюсь: есть ли рядом с ним бойцы из нашего города или из нашей республики? По словам Ермака, в их батальоне очень много ребят из Башкирии: из Ишимбая, Уфы, Благовещенска, Стерлитамака, Салавата. В части есть один боец из Амзи. 

- Земляки в боевых условиях становятся как родные, стараемся держаться рядом, - рассказывает он. - У меня есть друг механик-водитель Латып из Ишимбая, мы с ним как братья. Они прикрывают нас с тыла огнем. Зная, что мы возвращаемся с боевой задачи, Латып всегда ждет, встречает. Все ребята из роты становятся близкими людьми, боевые условия очень сближают. 

История про проржавевшие автоматы - фейк

Не раз слышала байку, что якобы бойцам выдают чуть ли не проржавевшие автоматы Калашникова из старых резервов Минобороны. Интересуюсь у бойца с передовой: достаточно оружия, боеприпасов, снаряжения? 

- Оружия много, все новое. Тем, кто только прибывает, выдают АК 2022 года выпуска, с заводской смазкой. Насчет экипировки. Поначалу была трудность, наверное, наши не были готовы к внезапному развертыванию больших сил. Со временем нарастили мощность, теперь хватает всего. За свой счет мы покупаем лишь кое-что из экипировки, больше для собственного комфорта, для маневренности. То, что выдают, не всегда удобно, обмундирование шьется по стандартам, а мы-то все разные. Во время вылазок надо, чтобы ничто не мешало, не цеплялось, чтобы не отвлекаться ни на что, кроме как на выполнение боевой задачи.

Между жизнью и смертью

Не могу не спросить про ранение. Ермак коротко, по-военному ответил, что был ранен во время выполнения боевой задачи. Но меня, как журналиста, интересовали подробности, ведь это будни наших военных, когда жизнь и смерть ходят рядом.

- Нас четверых кинули на штурм. До нас зашли два взвода, моя задача была пройти чуть глубже и засесть. Только дошли до точки и засели в траншеях, как начали летать коптеры, местность довольно открытая, и вычислить нас не составило труда. Сразу начался массированный артналет со стороны украинцев, по нам начали отрабатывать танки. Отразили атаки три до полудня. С нашей стороны нас поддерживали «Грады», артиллерия, если бы не их поддержка, нас бы смяли. Мы корректировали координаты огня. В этом бою я и получил ранение...

- Обычно мы, штурмовики, работаем малыми силами. В этом залог успеха. Большие формирования можно накрыть одним-двумя снарядами, - объясняет Ермак. – Есть ли чувство страха? Раньше его не было, но, когда поставили командиром взвода, затем роты, появился страх за личный состав. Это большая ответственность – за жизни других. Главное для меня – сохранить людей. Самое тяжелое, когда теряешь бойца, такое не забывается…

Об отношении местных жителей

Другой вопрос, который интересует, наверное, многих. Это то, как относятся люди к российским солдатам? 

- В прошлом году в Купянске, Изюме люди выбегали навстречу, с радостью встречали с хлебом, пирожками, яйцами, с тем, что есть. В этом году люди, похоже, устали, у всех одна мысль когда все это закончится? В основном за нас. Остальные держат нейтралитет: что будет, то и будет. Есть, наверное, и те, кто открыто ждет украинцев. Как-то познакомились с одним таксистом, он рассказал, что, когда его родственники в Переяславле решились покинуть город и, собрав все необходимое, выехали в российскую сторону к родным, их расстреляли в спину свои же украинцы. Положили всех. Расстреляли только за то, что мирные жители выбрали для эвакуации российскую сторону. Когда мы были в Сватово, украинцы били артиллерией по больнице. Не по той, где военные лежат, а по обычной, где гражданские люди. Те, кто направляет удар, знают о цели все, потому что корректировку дают знающие люди, бывает, и местные. Что же хорошего ждать от украинцев, если они расстреливают своих же? Те, кто все это видит и понимает, на нашей стороне. 

О силе молитв

Военнослужащие-штурмовики постоянно находятся на линии огня, между жизнью и смертью. Матери и жены денно и нощно молятся за них, пытаясь оградить любимых от беды. И, как оказалось, бойцы на передовой это чувствуют. 

- На передовой обостряются все чувства. И мы реально ощущаем силу молитв матерей и жен, чувствуем их поддержку. Знать, что за нами надежный тыл, что нас любят и ждут – дорогого стоит и придает сил, - признается Ермак.

О пленных

- С пленными общались, у них какие настроения? 

- Некоторые не понимают, зачем они воюют. В украинских рядах немало тех, кого мобилизовали прямо с улицы. Расскажу на примере. Я дважды был в Переяславле. Когда наши уходили оттуда, объявляли эвакуацию мирного населения. Кто-то собрался и уехал в российскую сторону, другие говорили: здесь наше все – дом, квартира, все имущество. Что нам будет? Позже выяснилось, из тех, кто остался, многих украинские власти мобилизовали и загнали в окопы. Такие при первой возможности сами сдавались нам в плен и объясняли, что не хотят воевать. Они рассказывали, что позади них шли нацбаты, которые на месте расстреливали тех, кто поворачивал назад или пытался сбежать. Чувствовалось, что ребята реально боятся... 

Самое трудное - ждать

Жены бойцов живут в режиме ожидания, от звонка к звонку. Не расстаются с телефоном, потому что долгожданный звонок от мужа может прозвенеть в любой момент. Бывает, неделями от бойцов нет вестей, и в это время их мысли мечутся от отчаяния к надежде. Помогает поддержка близких, жен сослуживцев, они как никто понимают друг друга. 

- Мне повезло с руководителем, - рассказывает жена Ермака. – Он понимал ситуацию, и я могла внезапно уйти с совещания, если мне поступал звонок с незнакомого номера. С фронта бойцы звонят с разных симок, чтобы враг не смог отследить и установить геолокацию. Но далеко не все выражают понимание, как мое руководство... 

Супруга бойца продолжает: 

- У нас так принято: когда он уходит в бой, предупреждает. Бывает, они выходят из боевого столкновения, а мы здесь еще недели две-три находимся в неведении: живы они или нет? Связи с ними никакой нет, информации ноль. Звоним в часть, оттуда один официальный ответ: «В строю». А что за этим словом стоит, никто не знает. Самый большой перерыв был 21 день без звонка, без связи, и каждое утро начиналось с томительного ожидания. И потому у меня такое чувство, что каждую боевую задачу мы выполняем вместе. Мыслями, всей душой я рядом с ним... 

Ермак мягко улыбается жене: «Что, в первый раз, что ли?» Жена отвечает: «В первый раз не так страшно было, я мало что знала. Чем больше знаешь, тем страшнее. Тем более когда слышишь, что тот товарищ ранен, этот контужен… Расскажу только один случай. Как-то разговариваем по телефону, слышу звук, похожий на вьюгу из сказки, говорю мужу: «Ничего себе у вас ветер воет!» Он в ответ: «Какой ветер, снаряд летит». Я в шоке, а для него это норма жизни. Это совершенно другая реальность, когда каждую минуту человек рискует своей жизнью...» 

Сам собой напрашивается вопрос: «А не было мысли вернуться к мирной жизни, спокойно растить своих детей, которые нуждаются в отце? Сказать, свой долг Родине я отдал сполна, пусть на мое место встают другие?» 

- Как оставишь своих ребят?! Из тех, с кем мы заходили на спецоперацию, в живых остались единицы. И каждый из них мне очень близок и дорог, для меня они братья по оружию. Оставить их было бы предательством по отношению к ним, – говорит Ермак. - Сейчас мне предстоит военно-врачебная комиссия, если даже признают негодным, все равно буду проситься на фронт... 

Напоследок спрашиваю о том, что хотелось спросить с самого начала нашего разговора: «Как думаете, когда все это закончится? Есть ощущение того, что скоро?» 

- Мы живем этой мыслью. Предполагаем, что скоро мы перейдем в наступление.

Напомним, как сообщалось ранее, в Башкирии продолжается формирование второго батальона им. Салавата Юлаева. Центральный штаб батальона работает в Уфе на бульваре Славы, 6, навести справки можно по тел.: 8-987-023-76-00.